На фоне распространения коронавируса фондовые рынки по всему миру теряют триллионы долларов, курс евро превысил 75 рублей впервые с марта 2019 года, а цена на нефть упала на 14 % — это самое большое падение с 2011 года. Экономисты говорят о возможности мирового кризиса, который затронет Россию.
Александр Скоробогатов, Профессор департамента экономики НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге:
— Экономические потери происходят прежде всего не из-за самого коронавируса, а из-за мер, направленных на купирование его возможного распространения. В Китае большое количество людей не вышли на работу, там остановилось или замедлилось производство. Как результат — ухудшение [экономической] ситуации в мире не выглядит чем-то невероятным.
Для России как продавца сырья и энергоносителей Китай важен как крупнейшая в мире промышленная держава. Понятно, что если крупнейшая промышленная держава сокращает производство, то она сокращает и потребление товаров, которые в нем нужны. А это как раз сырье и энергоресурсы, которые мы продаем. Получается, что продажи сокращаются.
Из-за сокращения спроса падают цены: мы уже видим, насколько сильно подешевела нефть (стоимость нефти марки Brent упала в конце февраля до 50,2 доллара за баррель, в январе она достигала 69,27 доллара — прим. «Бумаги»). Это влияет на выручку наших основных сырьевых компаний. А это, в свою очередь, влияет на наполняемость бюджета.
Всё это отражается на биржах мира, в том числе на российских биржевых котировках. Сейчас рынок просто рухнул. То, что произошло на прошлой неделе (падение рубля, снижение цен на нефть, обрушение фондовых рынков — прим. «Бумаги»), — бывает очень редко. Последний раз такое произошло в 2008 году, когда был настоящий кризис.
Петербург происходящее также может затронуть. Во-первых, так как сокращается туризм, проседает туристическая и связанная с ней транспортная отрасль. За этим идет розничная торговля и другие сферы. В общем, если туристов меньше, то и доходов [у населения] меньше. Во-вторых, Петербург — это важный регион с точки зрения торговли и внешнеэкономических связей. Здесь располагаются офисы крупных компаний, доходы от которых влияют и на доходы города.
В Ленобласти располагаются предприятия, связанные с экспортом ресурсов. Так, в Приморске есть нефтеналивной терминал. И если доход такого предприятия упадет, то будет падать и совокупный доход региона. А вместе с ним — и Петербурга.
Происходящее может затронуть весь мир. Сейчас масштабный кризис вполне вероятен хотя бы потому, что его давно не было. Капиталистическая экономика всегда функционирует так, что периодически переживает кризисы. В каком-то смысле можно считать кризис не катастрофой, а нормальным элементом функционирования капиталистической экономики.
Эти почти что 12 лет, в течение которых в мире не было кризиса (последний мировой кризис был в 2008 году — прим. «Бумаги»), — результат денежной и фискальной политики государств всего мира, которые как бы пытались отсрочить кризис. [Чтобы понять, хорошо это или нет], можно представить человека, который не ложится спать и пьет кофе — он может не спать сутки или трое. Но отправить его в нокаут в этом состоянии может любая мелочь.
Можно предположить, что сейчас, чтобы поддержать экономику, государства начнут печатать деньги и заниматься подобной стимуляцией. Но эти меры, подобно наркотику, действуют с течением времени всё слабее и слабее. И государствам будет требоваться всё большая и большая доза, чтобы получить тот же эффект.
Сегодняшняя ситуация — возможно, только начало [проблем] (сейчас мировые экономические потери от коронавируса оцениваются в более чем 100 миллиардов долларов — прим. «Бумаги»). Дефицита, вероятнее всего, не будет — это характерно для плановой экономики. В рыночной экономике же возможен рост цен, спад производства и безработица.
Если будет кризис, он, скорее всего, затронет нас как поставщика сырьевых и энергетических товаров. Соответственно, будет спад продаж и цен, а выручка от экспорта сократится. Сокращение экспорта влияет и на остальные отрасли — получается «эффект мультипликатора»: если внутри страны падают доходы тех, кто зарабатывает на экспорте, то у них сокращаются расходы внутри страны, — и страдают уже те, кто им что-то продает. В итоге эта цепочка проходит по всей экономике. С другой стороны, если Россия, по примеру других государств, будет снижать [ключевую] ставку, то вполне возможно и усиление инфляции.
Юрий Гузов, Первый заместитель декана экономического факультета СПбГУ:
— Считается, что традиционный экономический цикл кризисов — 12 лет. И он прошел, экономика традиционно «перегрета». Коронавирус, резкое «сжатие» экономики — возможный повод для кризиса.
Из-за коронавируса у России уже [закрыта] граница с Китаем. Для потребителей это означает возможный дефицит китайской продукции в краткосрочном периоде и подорожание китайской продукции в долгосрочном. На рост цен китайской продукции помимо коронавируса также влияет переход экономики Китая в категорию развитых: качество становится другим, и растет стоимость.
Для российских бизнесов, которые имеют в Китае производства или поставщиков, карантин — это как минимум проблемы с перевозками. И если ограничения будут долгими, бизнесы будут вынуждены искать новых поставщиков. Повлияет ли это на замедление экономики — вопрос, так как это будет зависеть от ее зрелости: сможем ли мы защититься от международных негативных волн или будем подвержены их влиянию.
Россия — развивающаяся страна, у нас молодой бизнес, который внутри страны еще не особенно контактирует друг с другом. Для нас всегда было проще договориться с поставщиками в Китае, чем заказать что-либо у нашего производителя. Хотя и в Китае нет хорошего качества, и у нас оно под большим вопросом.
Распространение коронавируса показало массу проблем внутренней организации российского бизнеса: его структурирования, возможностей, локализации и так далее. При этом по сравнению [с другими странами] у нас в этой ситуации есть и положительные стороны: например, наше военное производство практически полностью автономно от мирового (хотя это влияет на реализацию научно-технических достижений мирового класса). Про гражданское производство так сказать нельзя: последние годы оно заимствовало компоненты за рубежом.
Статистики о том, насколько экономика конкретно Петербурга зависит от Китая, у меня нет. Но зависимость, несомненно, есть. Например, ретейл и бытовые товары у нас в основном из Китая. Пока в Петербурге, видимо, достаточно большие запасы и прямого дефицита нет. Но если процесс будет продолжаться долго, мы увидим и дефицит китайских товаров.
Самые негативные прогнозы [влияния коронавируса на мировую и в частности на российскую экономику] — если всё перерастет в пандемию, и коронавирус затронет не только Китай, но и Европу и США. Я уже не говорю про Африку, Латинскую Америку и так далее, потому что там уровень защиты гораздо ниже.
Юлия Вымятнина, Декан факультета экономики Европейского университета:
— Ущерб российской экономике можно будет оценить, когда станет ясно, как долго продлится активная фаза распространения коронавируса. В масштабах страны урон в первую очередь будет заметен по снижению поставок нефти и газа — общее замедление экономического роста в мире будет означать и снижение потребности в энергоносителях. В сочетании с аномально теплой зимой в Европе «Газпром» получит существенно меньше, чем обычно. Спрос на нефть тоже снижается, а с ним (и с ожиданиями мировой рецессии) — цены на нефть (к которым на две трети привязаны и экспортные цены нашего газа).
Если не ошибаюсь, за январь экспорт из России в Китай (не только нефти и газа, а всего) упал примерно на треть, в феврале, скорее всего, еще снизился. Если активная фаза распространения коронавируса продолжится еще месяца два, то, скорее всего, роста экономики в России не будет. Но насколько сильным будет падение, или будет ли ситуация околонулевого роста — пока сказать сложно.
На курс рубля влияет не столько коронавирус, сколько настроения инвесторов и их ожидания по поводу того, что будет происходить дальше. Как только стало понятно, что вирус распространяется за пределы Китая и приводит к появлению значительного количества случаев заражения, появились и серьезные опасения, что нас ждет очередной экономический коллапс. А в таких случаях инвесторы уходят с развивающихся рынков. Это сопровождается и укреплением наиболее надежных валют (в первую очередь доллара США). Российский рубль же дешевеет еще и из-за дешевеющей нефти, хотя влияние этого фактора, по моим оценкам, ниже, чем общее бегство инвесторов с развивающихся рынков.
Происходящее в последние дни с большой долей вероятности приостановит снижение процентных ставок Банком России, поскольку более высокие ставки позволяют замедлить бегство иностранных инвесторов из российских ценных бумаг. Это значит, что кредиты перестанут дешеветь и активной инвестиционной программы на ближайшее время ждать не стоит.
Мы вполне можем получить новый финансовый кризис, но можем и не получить — наверняка не знает никто. В России он, скорее всего, будет ощущаться не так остро, как в 2008 году, — после 2014-го возможность получения иностранных кредитов в целом существенно снизилась. Поэтому по сравнению с ситуацией накануне кризиса 2008 года значимость внешнего финансирования для экономики страны меньше. Но внешний долг частного сектора по-прежнему есть, поэтому нельзя говорить, что финансовый кризис нас не заденет совсем. Финансовый кризис с большой долей вероятности потянет за собой и экономический кризис, и он на России скажется достаточно сильно.
В России уже очевидным образом страдают авиакомпании и туризм (особенно те компании, которые делали туры в Китай, Италию). Однако постепенно эффект начинает ощущаться и в поставках — где-то промежуточных товаров, отчего могут возникать проблемы на производстве, а где-то — конечных товаров. Если в Китае продолжится карантин (и закрытие на это время ряда предприятий), снизятся поставки бытовой техники, электроники, одежды. Поэтому для потребителя коронавирус почти наверняка означает рост цен. Цены на импортные товары вырастут как из-за сокращения предложения, так и из-за снижения курса рубля.
Спрос переключится с поездок за границу на внутренний туризм или на какие-то локальные развлечения (соответственно, на них могут вырасти цены). Если же опасения заразиться будут расти, люди будут больше сидеть дома, а значит, будут больше заказывать доставку, смотреть больше фильмов в интернете. Эти отрасли, соответственно, могут пережить подъем спроса и увеличить цены.
Экспорт и импорт у стран перестраиваются — сокращается импорт из Китая, сокращается экспорт в Китай. В целом не очень понятно, решат ли [власти] существенно сократить международную торговлю, чтобы снизить распространение вируса. В ряде случаев может быть переключение с импортных товаров на отечественные (если аналоги есть и действительно могут заменить импортные товары).
Петербург довольно активно торгует с Китаем — по общему товарообороту Китай в первой тройке. От общего внешнеторгового оборота (экспорт + импорт) Петербурга на него приходится примерно 12–15 %. В городе был большой поток туристов из Китая, сейчас он прекратился. Правда, обслуживание китайских групп в России устроено таким образом, что местной экономике достается не так много, как хотелось бы. Тем не менее этот бизнес сейчас явно в кризисе.
В последний раз российская экономика пережила [подобный] неприятный шок в 2014–2015 годах после присоединения Крыма и введения санкций. Мировая экономика с угрозой настолько низких темпов роста (видимо, ближе к 2 %) не сталкивалась с кризиса 2008–2009 годов. Но пока неясно, каким действительно будет падение и насколько быстрым будет восстановление — это зависит от того, как долго продлится истерия по поводу вируса.